Браконьер - Браконьера...

Где граница между «правильном» рыбалкой и браконьерством? Чем она определяется — официально действующими правилами или собственной совестью?

Лично я по отношению к «двухмесячнику» не всегда являюсь законопослушным гражданином и частенько балуюсь с вертушкой или воблером на всякого рода прудиках и речушках, прекрасно понимая при этом, что, несмотря на безобидность моего правонарушения, закон есть закон, а я — его нарушитель. Но, как говорится, охота пуще неволи. В качестве оправдания могу добавить, что объекты моего интереса обычно успевают справить свои весенние надобности, к тому же большая часть трофеев подлежит немедленной амнистии, поскольку не устраивает меня по размеру.

Но вот «крепость пала», запрет на ловлю рыбы спиннингом кончился. Теперь я мог спокойно ловить на вполне законных основаниях, меня ждала Ока и возможность половить почтенного глубоководного хищника.

В первый день прошлогоднего официального сезона я оказался на реке еще затемно — уж очень не терпелось произвести первые забросы. Обстоятельно подготовил снасти и уже собрался приступить к ловле, как вдруг обнаружил, что рассвет-то еще только забрезжил. Немного поразмыслив, я решил не форсировать события, ломая ноги, спускаясь с обрыва в полной темноте. В данной ситуации завтрак на свежем воздухе мне показался более правильным. И вот я трапезничаю… Благодать, вокруг ни души, только прибрежная мелочевка своими всплесками все чаще и чаще нарушает звенящую в ушах тишину. Словно приглашает на рыбалку, заставляя меня поглощать горячий чай с большей скоростью и давиться наспех пережеванной пищей.

Ну, все, пора! Выплеснув недопитый чай, спускаюсь по склону, и вот я уже на первой точке. Заброс, другой — нет поклевок. Наверное, еще рано… Да, скорее всего рано. Точно рано — но не бела, подожду, тут рыба обязательно будет. Какая же все-таки красота вокруг! Постепенно я начал ощущать какой-то дискомфорт, причем поначалу было непонятно, чем он вызван. Поломав голову несколько минут, я вдруг понял, что виной всему омерзительный звук, доносящийся откуда-то издалека. Изначально он был похож на гнусавый писк назойливого комара, затем, по мере приближения, превратился в какой-то скрипящий рокот, а на деле оказался гремучей смесью из рева дырявого глушителя и стона неизвестного мне исполнителя шансона. От таких звуков меня посетили ощущения, сходные с теми, когда по стеклу трут пенопластом. Прокрутив в голове несколько нехороших сценариев развития событий, я решил подняться и посмотреть, что же за соседи так бесцеремонно нарушили мое единение с природой.

Объектом, издающим противный звук, оказалась старая, гнилая и омерзительно бежевая «шестерка» с напрочь отсутствующим задним бампером. Это, с позволения сказать, транспортное средство остановилось метрах в двухстах от меня, там, где обычно останавливаются «лодочники», которых привлекает плавный спуск к воде — не то что круговерти на выбранном мною месте. Из автомобиля вышли двое и начали предпринимать какие-то суетливые действия под унылое завывание автомобильной магнитолы. Убедившись в том, что незваные гости все-таки рыбаки, а не любители порыться в багажниках чужих автомобилей, я вернулся к попыткам поймать рыбу. Надо сказать, созерцание природы уже не доставляло такого удовольствия, как до появления соседей. Да и самой природе, видимо, не понравилось музыкальное сопровождение и она, обидевшись, ответила неприятным боковым ветром, словно протестуя против появления нарушителей тишины. Но, как оказалось в последствии, не только в музыкальных пристрастиях не сошлись граждане на шестерке и природа… Но это станет понятно потом, а пока музыка стихла, и на воде появилась резиновая лодка с двумя пассажирами.

Путь их лежал на противоположный берег могучей реки, в место примыкания к ней очень живописной старицы. Ничего удивительного я в этом не нашел — данное место частенько посещается любителями ловли на удочку в проводку, но рыбачки почему-то поплыли в саму старицу, проигнорировав перспективные места. «Наверное, спиннингисты, поплыли ловить щурят по траве» — подумал я и продолжил коротать время в ожидании покушения на свою приманку. Покушения почему-то не было, и мне ничего не оставалось. как пробежаться до следующего места. Принятое решение оказалось правильным — смена дислокации принесла полуторакилограммового жереха и нескольких некрупных судачков. Но утренняя точка манила, и где-то часиков в девять я снова вернулся к ней в надежде на щуку. И щука не обманула моих ожиданий! Как выяснилось, жила она там не одна. Феерическое шоу не оставило равнодушным даже местного деда, который, отложив в сторону удочку из орешника и лыжной палки, присел рядом со мной, смоля сигарету с непонятным запахом. Дедок оказался достаточно общительным и без проблем делился со мной своими наблюдениями касательно поведения местных рыб. Но в какой-то момент он изменился в лице и кивнул в сторону повернувшей в старицу моторки.

— Гляди-ка, опять браконьеры повадились, весной не наловились! — и тут дед начал рассказывать о бесчисленном щучьем поголовье, истребленном весной на местах нереста. Так бы мы, наверное, и сокрушались по поводу безнравственного поведения некоторой категории граждан, как вдруг нашу беседу прервал хлопок, похожий на выстрел из охотничьего ружья, и этот подозрительный звук доносился с другого берега. Не являясь охотником и не ведая о сроках открытия и закрытия охоты, я не придал услышанному абсолютно никакого значения и продолжал спокойно ловить рыбу, болтая с очень даже приятным в общении старцем. Как вдруг начали разворачиваться интересные события…

Сначала вдалеке раздался шум мотора, и в зоне видимости появилась уже знакомая нам моторка. Прибавив газу, она прошмыгнула мима нас и скрылась из виду. И все бы ничего, если бы через какое-то время на противоположенном берегу не появились две фигуры уж очень похожие на моих вероломных соседей. После нескольких минут пристального наблюдения не было никаких сомнений, что они, только теперь у них не было лодки, да и тот, который поменьше, как то странно передвигался, держась за лицо.

Прикинув в голове, что же могло произойти, пришел к выводу, что у ребят проблемы: либо они прокололи лодку сами, либо им «помогли» местные браконьеры. Правильность хода моих мыслей подтвердилась, причем достаточно быстро. Пострадавшие немного переведя дух, начали махать руками, призывая на помощь уже появившихся на реке обладателей резиновых лодок. Через минут двадцать всевозможных телодвижений парни были «спасены» — новенькая лодочка «Мнев» с импортным мотором мгновенно перекинула их на наш берег.

К этому моменту я уже решил переехать на другой участок реки и укладывал веши в багажник автомобиля. Упаковав барахло и прогрев машину, я уж было собрался ехать, как вдруг услышал свист и увидел направляющихся ко мне господ пострадавших.

Глядя на существенные гематомы на лице того, что поменьше, я окончательно убедился в том, что парням помогли искупаться. На теле второго каких либо видимых повреждений не было — лишь масштабное алкогольное опьянение делало его похожим на калеку.

«Как же все-таки обнаглели браки!» пробормотал я, соболезнуя приближающейся парочке. — «Наверное, ребята зацепили блесной их сеть, а те, в свою очередь, не совсем адекватно ответили, оберегая свои „промысловые угодья“. Вот гады! Ну ладно, хватит рассуждать — как бы то ни было, мужикам теперь нужна помощь. И, переполняемый благородством, я открыл дверь и вышел им на встречу.

— Здорово, братуха, у нас беда! — пробормотал небитый и наиболее пьяный из друзей, протянув мне руку.

— Дотащи нас до трассы, — добавил человек со сломанным носом, имея в виду не их лично, а их видавший вилы автомобиль.

Вспоминая ухабы, которые пришлось преодолеть на пути сюда, перспектива тащить по ним шестерку с пьяным водителем показалась мне достаточно опасной. Не желая искушать судьбу, я попытался выяснить, какого рода неисправность — может быть, ее можно устранить на месте.

— Не получится, у нас с аккумулятором беда, — рассудительно ответил тот, что поменьше.
— Они утонули оба, — добавил второй.

И тут-то меня осенило. Внезапно я понял, какой чудо удочкой мужички рыбачили и за что недоросток подработал прикладом по морде. И я подумал, как же были правы местные, прострелив им лодку. И в памяти всплыли моменты, когда у самого сжимались кулаки во время бесплодных блужданий по убитым электроудочниками речкам… Естественно, никакой помощи я им не оказал, лишь кинул несколько оскорбительных фраз в их адрес и на этом удалился.

Всю обратную дорогу меня одолевали сомнения. Конечно, не на предмет того, правильно ли я поступил, оставив бедолаг ни с чем. Скорее наоборот, меня мучил вопрос — достаточно ли того наказания, которое они уже понесли, или, может, нужно было добавить? Какие все-таки молодцы местные, как они грамотно разобрались с заезжими „электриками“! Но ближе к дому, немного успокоившись, я начал понимать, что никакие они не молодцы, а такие же браконьеры, и поступок их обусловлен не глобальной любовью к родной природе, а желанием сохранить в неприкосновенности собственную кормушку, не более того.

Думаю, что у большинства серьезно увлеченных рыбалкой людей есть в памяти не одна такая история. И все мы знаем, что электроудочники гады, вызывающие отвращение и ненависть. Проблема в том, что у одних такие вещи вызывают категорическое неприятие, а вот у других — абсолютное равнодушие. Мне даже приходилось слышать оправдательные речи, что не все электроудочки одинаковые, некоторые, мол, и вправду убивают все живое, »… а вот моя-то аж в НИИ изготовлена и бьет только крупную рыбу...". Мне в это с трудом верится, но даже если и так, то разница между электроудочками разных моделей такая же, как между изнасилованием и изнасилованием в извращенной форме…

Читал я и призывы «интерактивных» рыболовов — дескать, давайте проведем выходные на водоеме с бейсбольной битой в руках. Нужно отметить, что призывы читал, а о том, как все прошло и какие плоды принесло, слышать не приходилось. Да и, наверное, хорошо, что все это так и осталось болтовней в Интернете. Теперь я твердо убежден, что не в битах и кулаках дело. Можно проломить пару голов — и что дальше? Кому легче-то станет. Не поймут остальные любители электрической рыбалки, за что и почему. Да и не в них, собственно, дело.

Часто люди говорят — это, мол, не мы такие, а жизнь такая. Так вот нет, не жизнь такая, а мы такие, и жизнь такой делаем! Где лежит грань между такими, как я, нетерпеливыми спиннингистами, плюющими на запрет, и жителем какой-нибудь деревни на берегу Волги, который не упускает возможности выставить километры сетей, охотясь на нерестящуюся рыбу.

Велика ли разница между «электриком» и подводным охотником, который вроде бы закон не нарушает, а эффект примерно тот же. Особенно, если это малые реки или зимовальные ямы. Отличный пример — Конаковская ГРЭС, где после сброса воды крупная рыба — карп, лещ, белый амур — буквально выкашивается «охотниками».

И какая разница между ними и Астраханскими браками, которые дерут из ям спящих сомов и сазанов? Мне видится лишь одно отличие: у одних современные ружья, у других — дедушкины «якорьки», но суть-то одна.

А есть ли разница между благополучным жителем Москвы, непонятно для чего ставящим сети на каком-нибудь близлежащем водоеме, и рыболовом, честно отсидевшем с удочкой на берегу Истринского или какого либо другого водохранилища, но оставившим после себя кучу мусора и пустых бутылок? Не знаю, есть ли у кого то ответ на все эти вопросы. Скорее всего, каждому стоит поискать их в потаенных уголках собственной души.

И напоследок хочу привести слова одного Астраханского егеря, которые. на мой взгляд, как нельзя лучше отражают суть проблемы.
«Я, — говорит, — в определенном смысле тоже браконьер, да и у кого в сарае не висит сетенка — метров двести. И висят они там из спокон веков, и не переводилась в них рыба на протяжении этих долгих лет. Да потому и не переводилась, что не только брали рыбаки весной рыбу, но и выходили всей деревней спасать малька на полое. Теперь такого нет...»

Шорин К.